Геноцид русинов. История вопроса

Галиция в общественном сознании прочно ассоциируется с украинским национализмом самого крайнего толка.

Но так ли было всегда? Внимательное изучение прошлого доказывает, что нет. Галицкая Русь веками хранила свою русскость в неприкосновенности, как величайшую святыню, и отважно боролась за нее.

Даже Брестская уния, по замыслу Варшавы предназначенная для разделения русских через веру и превращения галичан в поляков, принципиально ничего не изменила. Подавляющее большинство новообращенных греко-католиков считало унию лишь временной уступкой. Многие униатские священники долгое время проповедовали русское единство и не считали православие враждебным исповеданием.

Лишь при митрополите Андрее Шептицком греко-католическая церковь Галиции стала постепенно превращаться в механизм антирусского и антиправославного влияния, но и тогда его действенность была достаточно ограниченной. Вплоть до войны самоназвание большинства галичан было «русины»: независимо от формального отхода от православия они ощущали себя частью русского народа. И это сознание было подлинно массовым.

Показательно, что при освобождении русскими войсками в Первую мировую войну Галицкой Руси в веру предков по своей инициативе массово возвращались целые приходы, часто во главе со священниками.

Сам Михаил Грушевский в своей отнюдь не русофильской «Истории Украины-Руси» был вынужден констатировать факт ориентации на Петербург русинской интеллигенции, определявшей и позицию большинства народа: «Надеялись, что русский царь заберет Галицию от Австрии, и в этих надеждах проповедовали сближение с русским языком и культурой».

 

Вообще говоря, судя по текстам летописей, само название «русин» активно использовалось на Руси ещё в средние века для обозначения любого представителя восточнославянского населения или древнерусской народности. В частности, его можно легко найти даже на страницах «Повести временных лет». На территориях, которые занимает современная Россия, оно широко использовалось вплоть до XVII—XVIII веков, но было постепенно вытеснено словами «русский» и «россиянин». Зато в юго-западных землях бывшего Древнерусского государства термин «русин» не только остался, но и приобрёл в XVI столетии форму множественного числа — «русины». Использовался он как синоним слова «русские» применительно ко всему восточнославянскому населению Речи Посполитой и в широком смысле на подконтрольных Австро-Венгрии землях сохранялся вплоть до ХХ века.

В течение четырех веков — с XIV по XVIII Галиция входила в состав Польской шляхетской республики как самая ее отсталая часть. За эти годы почти весь высший слой русского народа Галиции ополячился и окатоличился.

Свято хранили свои русские корни только крестьяне и духовенство, низведенное поляками до крепостного состояния: польские шляхтичи не признавали священников за особое сословие, заставляя нести барщину наравне с мужиками.

Раздел Польши в конце XVIII столетия привел Галицию под скипетр Габсбургов. Прикарпатская Русь впервые за многие столетия вздохнула свободно и, естественно, выражала благодарность Габсбургам за освобождение.

Уже в начале XIX века стали проявляться первые ростки культурного возрождения Галицкой Руси, а к середине столетия оно оформилось в самобытную русофильскую партию.

Львовская газета «Слово» в 1866 году в редакционной статье писала: «Русь галицкая, угорская, киевская, московская, тобольская и пр. в отношениях этнографическом, историческом, лексики, литературном и обрядовом есть одна и та же самая Русь, несмотря на то, что в Галиции она верно предана своему возлюбленному монарху и его светлой династии, а там, за границей, она также предана своему монарху и его династии. Мы не можем отгородиться китайской стеной от наших братий и отделиться от языковой, литературной, церковной и народной связи со всем русским миром».

Ещё в первой половине XIX века в Российской империи возникло движение, направленное на изучение этнографических особенностей населения Малороссии, Галиции и Буковины, а также поиска между ними культурного и языкового сходства. Российские власти изначально реагировали на подобные изыскания благожелательно: они создавали идеологическую базу для воссоединения всех территорий бывшего Древнерусского государства под властью Москвы. Кроме того, таким образом официальный Санкт-Петербург пытался нивелировать попытки польских националистов проводить антироссийскую агитацию среди униатского восточнославянского населения.

Однако поляки сумели перехватить у российских властей инициативу и начали пропагандировать «единство» населения Поднепровья и Галиции, только не в рамках русского народа, а в составе отдельного национального проекта — южнорусов или украинцев. Более того, жителей Малороссии польские агитаторы стали подбивать к антироссийскому восстанию. Планы по развязыванию братоубийственной войны на Поднепровье были выявлены, в частности, в польских документах времен восстания 1863—1864 годов.

Спровоцировать бунт в Малороссии поляки не смогли, но озвученная ими идея понравилась австрийским властям, развернувшим «украинскую» агитацию среди русинов. Жителей Галиции начали убеждать, что они являются соплеменниками обитателей Поднепровья, но никак не русских в целом. Однако австрийская агитация натолкнулась на сопротивление со стороны части местной интеллигенции, считавшей «украинофильство» исторической фальсификацией.

Во второй половине XIX века на Галицкой Руси начинает развиваться движение москвофилов, или русофилов, направленное на укрепление культурно-духовных связей с Россией. Австрийские власти, в свою очередь, пытались оказывать на русофилов давление, устанавливать за ними полицейский надзор. Параллельно официальная Вена поддерживала украинофилов, доказывающих инаковость украинцев и русских.

Сломить русский вектор  Галицкой Руси удалось исключительно благодаря жесточайшему государственному давлению мощного репрессивного и идеологического аппарата Австро-Венгерской империи, включая на завершающем этапе применение прямого массового террора и геноцид русин.

Памятуя о провале политики ополячивания, главным инструментом которой был отказ от православия и переход в католичество (сохранившее для удержания верующих старую обрядность), был избран принципиально новый сценарий.

Венские стратеги главную ставку сделали на внушение галичанам, что они не русины, а «украинцы». Ранее это наименование вообще не применялось в Галиции, как, кстати, оно ни разу не встречается и в творчестве Тараса Шевченко (в своем дневнике писавшем «наше русское сердце»). И потом именно из Галиции оно начало свой путь на Великую Украину как инструмент разрушения Российской империи посредством разжигания сепаратизма.

Путь был избран, как показывает опыт истории, наиболее эффективный. Понимая влиятельность немногочисленной национальной интеллигенции, основной упор был сделан на то, чтобы она прониклась идеологией «украинства» (приверженцы которого назывались «народовцами»).

Целью австрийской политики было навсегда разорвать внутреннюю связь русинской элиты с общерусской культурой. С этой целью постоянно, на протяжении более полувека, выделялись значительные средства из государственного бюджета на печатные издания, проповедовавшие ненависть к России и искусственно созданный украинский национализм. На государственные стипендии в антирусском духе обучались не только народные учителя, но и все непосредственно контактирующие с населением представители интеллигенции: врачи, агрономы, ветеринары и прочие.

Отказ от русской самоидентификации стал обязательным условием принятия на государственную службу, в которую входили и учебные заведения всех уровней — от начальных школ до университетов. А всему многочисленному австрийскому государственному аппарату в Галиции борьба с «москвофильством» была поставлена главной задачей.

Суть «народовской» идеологии окончательно сформулировал в 1890 году в выступлении в Галицком сейме депутат Юлиан Романчук, провозгласивший, что галичане ничего общего не имеют с Россией и русским народом. Показательно, что данное программное выступление «народовцев» вызвало в народе крайнее негодование: на специально созванном собрании представителей более чем 6000 городов и сел Галиции оно было резко осуждено.

Антирусская пропаганда неизменно встречала и далее неприятие в народе. Как писал выдающийся галицкий общественный деятель, писатель и поэт Василий Ваврик: «Для народных масс непонятной была проповедь звериной ненависти к „москалям“. Верной интуицией, непосредственным восприятием угадывали и чувствовали родство с ними, как и с белорусами, считая их самыми близкими племенами».

Одновременно власть применяла весь широкий репрессивный инструментарий — от «запретов на профессию» для «москвофилов» до постоянного инициирования судебного преследования за «антиавстрийскую пропаганду». Против наиболее активных русинских деятелей организовывались процессы по фальсифицированным обвинениям в шпионаже в пользу России (часто даже при предвзятом отношении австрийских судов заканчивавшиеся оправдательными решениями).

О реальной степени влияния «москвофилов» на русинское население в начале ХХ века позволяют судить итоги выборов в 1907 году в австрийский рейхсрат. Тогда в парламент от русинов Галиции в условиях противодействия всей австрийской государственной машины прошли пять депутатов, открыто разделявших идеологию русского единства.

Более того, уже в парламенте почти все избранные галицийскими русинами депутаты, даже представители «украинских» партий, вошли в «Руский парляментарний клюб», позиционируя себя, таким образом, именно русскими. А в следующем году при выборах в Галицкий сейм даже после грубейших махинаций при подсчете голосов избранные русинским населением представители русофильских и антирусских партий получили почти равное количество мандатов.

О том, что русский дух жил в народе Галицкой Руси, свидетельствовали события 1914–1915 годов, когда русские войска большинство русинов встречали так же радостно, как в 1849 году, и поставленная русская администрация получала самое широкое содействие.

Но, несмотря на все сопротивление, проводившаяся десятилетиями политика государственной «украинизации» русинов к началу ХХ века начала давать свои результаты. Перед войной уже сформировался достаточно многочисленный фанатичный слой, воспитанный на идеологии антирусского украинства.

Стать полностью господствующей новая «украинская интеллигенция» смогла после отступления русских войск из Галиции, получив неограниченные возможности для уничтожения с помощью австрийцев своих идеологических противников.

Василий Ваврик, прошедший через ад австрийских концлагерей Терезин и Талергоф, писал об этом так: «…жандармы… делали каинову работу в силу своих обязанностей. Поэтому можно до некоторой степени простить им провинение, но каинова работа галицко-украинской интеллигенции достойна самого острого публичного осуждения… „сечевики“ набросились в Лавочном в Карпатах с прикладами и штыками на арестованных, чтобы переколотить ненавистных им „кацапов“, хотя там не было ни одного великоросса, а все были галичане… эти стрелки, прославленные украинскими газетами, как народные герои, избивали родной народ до крови, отдавали его на истребление немцам, сами делали самосуд родных».

Таким образом, если вплоть до начала ХХ века австрийские власти больше применяли агитацию, чем давление, то с переходом в 1914 году к открытым боевым действиям против России ситуация изменилась. После начала Первой мировой войны в Австро-Венгрии против русинов были развернуты масштабные репрессии и геноцид.

Уход русских войск означал конец Галицкой Руси. Прекрасно понимая, что их ждет после возвращения австрийцев, более 100 тысяч русинов навсегда ушли в глубь России вместе с отступавшими войсками. Родную землю покидали целые села. Например, галицкое село Скоморохи ушло всё до единого человека и поселилось в Пензенской губернии.

Оставшихся ждал страшный террор возвратившихся австрийцев и их местных пособников: казни, пытки и заключение в концлагеря, из которых мало кто возвращался живым. Только заподозренных в сочувствии России греко-католических священников было казнено более трехсот. Русинской интеллигенции Галиции, противостоящей идеологии русофобии и воспитывавшей в духе русского единства народные массы, не стало.

4 сентября 1914 г. в местности Талергоф под австрийским городом Грац открылся первый в Европе концентрационный лагерь. Предназначался он исключительно для русинов, отказавшихся идентифицировать себя новоизобретённым этнонимом «украинец». В русинах – русофилах и православных – Австро-Венгерская империя видела самых неблагонадёжных подданных; с началом Первой мировой войны она попросту решила их истребить. В итоге за время войны в австрийских концлагерях погибли более 100 тыс. мирных граждан, не отрекшихся от имени русского и веры предков; столько же было казнено «полевыми судами»; около 50 тыс. русинов умерли при депортации; до 400 тыс. человек бежали в Россию.

 

Сегодня среди учёных и политиков нет единого мнения, кем следует считать русинов — отдельным народом или субэтнической группой украинцев. Однако специалисты подчёркивают, что игнорировать тысячи людей, имеющих свой язык и самоидентификацию, как это сейчас делают в Киеве, нельзя. Особенно при том, что изучение их истории и культуры может пролить свет на особенности всего восточнославянского этногенеза. Сегодня учёные затрудняются сказать, сколько в мире людей, считающих себя русинами. Если формально суммировать результаты переписей населения, проведённых в последние десятилетия на территории Украины, Словакии, Сербии, Хорватии, Польши, Венгрии и Румынии, то речь идёт примерно о 55 тыс. человек.

Однако активисты некоторых русинских организаций настаивают, что на самом деле к русинам себя причисляют от 1,5 до 5 млн людей, живущих в Восточной Европе и имеющих двойную национальную самоидентификацию.

 

 

Впрочем, главный вопрос, стоящий сегодня перед учёными и политиками, сводится даже не к численности русинов, а к тому, кем их следует считать в принципе. Если на территории бывшей Югославии, в Польше, Чехии, Словакии и даже в комитете ООН по ликвидации расовой дискриминации русинов признают национальным меньшинством, то в Киеве их называют этнографической группой украинцев, а за попытки доказать обратное возбуждают уголовные дела. А события начала XX века, когда против русинов был развернут массовый геноцид, в современной Украине вспоминать не принято.

 

В России, впрочем, об этом тоже мало кто помнит, как и о геноциде армян, понтийских греков, сербов и других православных народов, который имел место примерно в это же время.

Источник

Источник

 

Полная версия данной статьи представлена на нашем сайте на странице Подкарпатская Русь. История геноцида русинов.

30.06.2019